Надя (40 лет), Коля (40 лет), Таня (30 лет), Ваня (16 лет), Лиза (20 лет), Мамлеев (55 лет) – среднестатистические имена, обычные возрасты, да и сам сюжет пьесы Тони Яблочкиной «Мамочка» вполне стандартный. Подобное могло произойти в каждом городе нашей страны и в совершенно любой семье. Такое мучительно больно осознавать, а ещё довольно страшно наблюдать за происходящим на сцене Электротеатра. Здесь важны и смысл, и подача. Режиссёр Евгений Бедняков смог выстроить повествование так, что через три часа зритель выходит из театра словно морально выжатый лимон, который долго раскачивали на эмоциональных качелях. А некоторым женщинам вообще будет, к сожалению, слишком близка тема их ненужности самым близким или, говоря иными словами, тема лишнего человека.
Немного информации, с которой не поспоришь: мужчину из тюрьмы кто-то обязательно всегда ждёт: мать, жена, дочь, сестра, подруга по переписке. Женщину, отсидевшую срок в местах не столь отдалённых, зачастую просто вычёркивают из бытия, заменив её новой: беспроблемной и свободной. Почему так происходит – загадка. То ли потому, что на десять девчонок по статистике девять ребят, а, возможно, какая-то иная причина. Вот и Надя (Дарья Колпикова) – ещё один показательный пример: вернувшись домой, она обнаруживает, что места ей больше нет, её сын Ваня (Евгений Капустин) совсем не тот ребёнок, которого она была вынуждена оставить, а её муж Коля (Антон Капанин) уже давно обзавёлся новой дамой сердца, помоложе и повеселее, двадцатилетней Лизой (Анастасия Фурса). Ещё бы: красивая студентка, вечно при параде, читаем, в чулках и накрахмаленном коротком платьице, да ещё и с влиятельным отцом в придачу (Александр Синюков). И единственным маяком на такой долгожданной свободе, к которому можно всегда приплыть и укрыться от любых бурь, для главной героини является подруга по несчастью и по колонии Таня (Анна Капалева).
В спектакле были замечены отсылки к 90-м годам прошлого века, которые были органично вписаны в повествование: Надя в спортивном костюме и лаковых туфлях на каблуках, леопардовый принт майки Тани, пузырь из жвачки, который искусно надувала Лиза. Музыка тоже была позаимствована саунд-дизайнером Михаилом Ивановым из тех, уже давно оставшихся в прошлом, времён: «Дорога» группы «Аукцион», «Ты не верь слезам» Шуры, «Девочка моя синеглазая» Жени Белоусова, «Белая ночь» Виктора Салтыкова, «Седая ночь» Юрия Шатунова.
Мелодии прошлых лет продолжали играть и в антракте, не повторившись ни разу, за одним лишь исключением: «Зимний сон» Алсу прозвучал дважды — во время спектакля и на поклоне артистов. Почему? Наверное, мы все надеялись, что перед нами — сон, и очень хотели проснуться и увидеть счастливую Надю, которую дождалась из тюрьмы её семья, и вот они встретили её с цветами и пирогами, обнимают, показывают фотографии, рассказывают, как им было плохо без неё. Но, к сожалению, хэппи-энда не случилось.
Переосмысливая спектакль после просмотра, возникает мысль: Надя просто попала из одной тюрьмы в другую. Пока она сидела в колонии, жизнь не ждала её, а ушла вперёд. Туда же убежали и члены её семьи, пытаясь забыть о существовании матери и жены. Удивительно точно создателям спектакля удалось показать всю боль, которую пережила главная героиня. Для этого был использован контраст между тем, что зрители видят и слышат: леденящие душу слова произносились героями на фоне весёленьких обоев и мультяшных кухонных принадлежностей. Визуальный ряд, за который отвечал видеохудожник Владислав Зиновьев, казался даже слегка плюшевым, если бы не одно но: над всем этим внешне спокойным и домашним интерьером, на втором уровне сценического пространства, нависала тюрьма. Словно намекая, что убежать оттуда можно, а от себя – нет.
Автор Светлана Игнатова, фотографии автора можно увидеть здесь
Видео автора со спектакля можно увидеть здесь
Добавить комментарий