Примерно полтора года назад мне посчастливилось посмотреть студенческий спектакль «Убежище» в Театральной школе Олега Табакова. Сказать, что спектакль произвел тогда сильное впечатление, значит не сказать ничего. Почти все зрители выходили из зала с заплаканными глазами, украдкой смахивая слёзы.- 18 апреля история со слезами повторилась на новом витке. За прошедшие полтора года произошли исторические кадровые изменения: Владимир Львович Машков возглавил Московский театр «Современник», и на суд зрителей была вынесена первая совместная работа актеров «Современника», «Табакерки» и Театральной школы Олега Табакова — спектакль «Ковчег», прямой наследник того самого «Убежища». Поставили его всё те же Яна Сексте и Алексей Усольцев.
Про суд я говорю не случайно. Яна Сексте, выйдя на сцену перед спектаклем, попросила судить эту их режиссерскую работу со всей строгостью, но после спектакля никому даже в голову не пришло ни судить спектакль, ни даже устраивать детальный разбор — настолько пронзительным, тонким, откровенным, захватывающим и трогающим до глубины души он оказался.
Эмоций после спектакля никто не сдерживал, но это был уже совсем другой спектакль, хотя основа у него была всё та же — «Дневник Анны Франк», одно из самых страшных документальных свидетельств Холокоста. Пьесу для «Современника» создал по мотивам произведений Ф. Гудрич и А. Хакетта и записей дневника Анны драматург Олег Антонов.
Сила воздействия спектакля — это в немалой степени и его достоверный антураж, прекрасно подобранные, совершенно аутентичные костюмы (художник по костюмам Любовь Шепета), благодаря которым образы героев становятся необычайно созвучными времени, и, конечно, его блестящее сценографическое решение. Пространство Другой сцены «Современника», с трех сторон окруженное зрительскими рядами, дает возможность видеть происходящие в спектакле события с нескольких ракурсов. Пыльный чердак, на котором в течение 25 месяцев скрывались две еврейские семьи и один дантист, оказывается прямо перед глазами зрителей. Перед началом спектакля декорацию отделяет от первого ряда символичная световая решетка. Герои оказываются на чердаке в вынужденном заточении, и художник спектакля Сергей Скорнецкий талантливо подчеркивает это с помощью света.
Вообще, свет работает в спектакле просто гениально, ведь он и в жизни этих людей играет значительную роль. Укрывшиеся на чердаке вынуждены соблюдать строжайший режим, чтобы не быть обнаруженными нацистами. Их жизнь начинается с уходом из здания последнего рабочего, а до этого они должны притаиться, как чердачные мыши, не зажигать свет и не издавать ни звука. Поразительно, как в таких условиях можно было продолжать вести обычную человеческую жизнь: учиться, смеяться, заниматься гимнастикой, праздновать дни рождения и Хануку, дарить подарки вроде шампуня из обмылков или связанного по ночам шарфа, ссориться и мириться, влюбляться и строить планы на будущее.
Говорят, человек привыкает ко всему, но, вольно или невольно, ты все равно пытаешься поставить себя на место этих людей. Выдержал бы ты подобное заточение? Не предпочел бы выбежать на улицу, к свету и солнцу, но и к неминуемой смерти в концлагере тоже.
Как мы знаем, именно эта судьба и ждала обитателей убежища, когда, казалось бы, ждать им оставалось совсем немного, когда уже пришло известие о высадке союзников в Нормандии, и когда еще более страшным после этой радостной новости оказался итог их заточения: нацисты ворвались на чердак, и так или иначе их всех не стало. В живых остался лишь отец Анны, Отто Франк, обнаруживший впоследствии этот её дневник. Упоминание имён погибших в финале и фотографии, возникающие на заднике сцены, — один из самых мощных по силе воздействия моментов спектакля.
История не знает сослагательного наклонения. Как бы могло быть, если бы не…
То, насколько точно актёры передают эмоциональное состояние этих людей, заслуживает отдельной благодарности. Несмотря на вынужденное общее житье, характеры и особенности каждого из героев никуда не исчезают, наоборот, в замкнутом пространстве они проявляются ещё острее.
Анна — порывистая, непримиримая, временами конфликтная, со всеми приметами максимализма, свойственного взрослению. С удивлением узнала, что актрисе Марии Шумиловой 21 год, настолько точным оказалось попадание в образ девочки-подростка с широко распахнутыми глазами и эмоциональным характером.
Ее сестра Марго (Нелли Хапёрская, кстати, единственная из участников того, первого спектакля), наоборот, абсолютный интроверт, все эмоции запрятаны глубоко внутри, как раз про таких говорят: «В тихом омуте». Искренне считает себя виновной в этой ситуации, что приводит к попытке суицида.
Мать Анны и Марго, Эдит Франк (Елена Плаксина), изначально воспринимает заточение на чердаке как трагедию, но она верит мужу, который ее убеждает, что другого выхода нет, и старается спрятать свой страх за привычными хлопотами домохозяйки, хотя в критической ситуации может быть довольно жесткой.
Отто Франк (Александр Хованский), пожалуй, самый рассудительный изо всех жителей чердака. Он становится настоящим кормчим ковчега. Ему, как бывшему кадровому офицеру, не в новинку принимать решения и брать ответственность на себя.
В отношениях внутри семейства Ван Даан гораздо больше противоречий: Августа (Ольга Родина) и Герман (Сергей Гирин) постоянно выясняют отношения, что совсем не способствует мирной жизни на чердаке. Эффектная Августа привлекала слишком много внимания мужчин в мирной жизни, но даже сейчас, когда от былой роскоши осталась одна лишь шуба, муж не может ей простить даже элементарного кокетства, маскируя скандалами собственные слабости. Ссоры родителей сильно отражаются на замкнутости их сына Питера (Никита Табунщик), но первое зарождающееся чувство к Анне постепенно заполняет все его мысли, и теперь его планы на будущее связаны только с ней.
Присоединившийся к этой разношёрстной компании дантист Ян Дюссель (Алексей Усольцев) вечно всем и всеми недоволен, но ему приходится мириться с обстоятельствами, и, возможно, они его в какой-то степени перевоспитывают. Его мизантропия постепенно ослабевает, и он становится гораздо человечнее.
Сохранить в себе человечность в таких условиях может оказаться почти невыполнимой задачей. В спектакле есть невероятной силы моменты, когда до пересечения черты, за которой человеческое в людях исчезает, остаётся совсем немного. Но герои всё же находят в себе силы не пересечь эту черту, не уподобиться нелюдям, которые ходят строем там, за окнами. Спектакль и об этом тоже. А ещё о том, как страшно сознавать, что подобное когда-нибудь может повториться на новом витке поднимающего голову нацизма. Спектакль просто кричит об этом: люди, одумайтесь, не позволяйте! Спасите в себе человеческое, спасите любовью!
Двум голубям с оливковой ветвью так и не удалось вылететь с чердака-ковчега. Анна и Питер мечтали сбежать вместе, их постоянный хранитель, сердобольный господин Кралер (Максим Сачков), даже раздобыл им документы. Они так хотели пройтись вместе по берегу моря, мечтали о счастливой жизни и будущих детях.
Но увидела Анна Питера лишь однажды, издалека, через решётку в концлагере…
Автор Наталья Романова, фотографии Евгении Скопинцевой можно посмотреть здесь
26.04.2025 at 7:14 дп -
Наташа, замечательно!